Психоделики в психотерапии ч. 1

[Шалун]

Я летела через пространство как в видеоигре, но потом прибыла к стене крематория. Я поняла, что умерла, и теперь меня кремируют. И следующее, что я помню – я под землей в великолепном лесу, глинистом и буром. Вокруг меня корни, я вижу, как деревья растут, и я стала их частью. Я не чувствую печали или радости, лишь гармонию, удовлетворенность, мир. Я не исчезла. Я стала частью земли...



Это цитата из отчета пациентки, принявшей участие в психотерапии с использованием псилоцибина для снижения тревожности у смертельно больных людей. С начала XXI века в США и странах Европы проведено уже свыше 50 новых исследований эффективности психоделиков при лечении психических расстройств. Как они действуют и почему помогают? В чем их возможные преимущества и скрытые опасности? Ответы на эти вопросы еще предстоит выяснить, однако сама возможность возвращения психоделиков в культурный диалог спустя почти полвека уже вдохновил некоторых ученых назвать наше время «Психоделическим ренессансом».



История применения людьми психоактивных веществ насчитывает тысячи лет. В традициях многих древних культур, от индейцев Южной Америки до народов Крайнего Севера, священные растения или грибы играли важную роль, применяясь в религиозных ритуалах, в обрядах инициации, а также в медицине. Не выдержав столкновения с более развитой цивилизацией и христианской миссией, шаманские психоделические культы почти исчезли, сохранившись лишь в труднодоступных уголках планеты, тщательно скрываемые от посторонних.

Вот почему американскому этномикологу Роберту Гордону Уоссону и его жене Валентине пришлось изрядно постараться, чтобы стать первыми бледнолицыми, принявшими участие в священной церемонии приема галлюциногенных грибов индейского племени Масатеков. Эта знаменательная встреча современной цивилизации с психоделической культурой произошла в 1953 году. Однако в те годы психологи и психиатры уже проводили первые эксперименты со случайно открытым веществом, которому предстояло привести в замешательство не только науку о психике, но и весь цивилизованный мир.

ЛСД сводит с ума?

В 1938 году швейцарский химик Альберт Хофман занимался изучением веществ, стимулирующих кровообращение. Один из активных компонентов спорыньи под номером двадцать пять вызвал у его подопытных крыс заметное возбуждение. Но чем была вызвана эта реакция у животных, ученый обнаружил лишь пять лет спустя, когда сам принял незначительную, как он предполагал, дозу вещества. Это был первый запланированный эксперимент с ЛСД, который драматично и убедительно подтвердил гипотезу Хофмана о способности препарата изменять сознание. После первых клинических испытаний компания «Сандоз» решает наладить производство ЛСД. Они стали отправлять его бесплатные образцы под именем Delysid (делизид) психиатрическим клиникам, университетам, исследовательским институтам, с целью выяснить – есть ли у вещества разумное применение.

Первой попыткой исследователей объяснить воздействие препарата была появившаяся естественным образом теория о том, что ЛСД заставляет здорового человека временно превращаться в сумасшедшего. Было замечено, что микроскопических доз ЛСД, между 25 и 100 микрограммами, уже достаточно для изменений в восприятии, эмоциях, мышлении и поведении, схожих с наблюдаемыми у некоторых шизофренических пациентов. Из этого было сделано предположение, что метаболизм человеческого тела при определенных обстоятельствах производит подобные количества аномального вещества, похожего на ЛСД. Таким образом, психозы наподобие шизофрении это, в первую очередь, не расстройства психики, а проявления самоинтоксикации мозга, вызванные патологическими изменениями в химических процессах организма. И если бы эта теория, которую назвали «подходом моделированного психоза», подтвердилась, это, возможно, привело бы к нахождению веществ-антагонистов, которые нейтрализуют эти состояния. Поэтому в первые годы многие усилия были направлены на точное феноменологическое описание опыта ЛСД и рассмотрение сходств и различий между психоделическими состояниями и шизофренией.

Кен Кизи, будущий автор бестселлера «Пролетая над гнездом кукушки», стал одним из добровольцев исследований. Джей Стивенс в книге «Штурмуя небеса» цитирует Кизи:

Я неожиданно менялся и оказывался наедине со всем миром. И при этом, изменяясь, я смотрел на мир абсолютно под другими углами зрения. Словно очутился в ином измерении.

Кен Кизи

“

…Это было бы просто замечательно, если бы доктор не подсовывал ему разные тесты и не задавал странных вопросов, вроде: «Вы можете сложить в столбик эти цифры? Как у вас с ощущением времени? Можете сказать, когда, по вашему мнению, пройдет минута?» Отвечать было сложно – Кизи, смотря на собеседника, осознавал, что смотрит прямо внутрь него, – он видел, как бешено работает нервная система, как возбужденно подергиваются синапсы, когда по нервам передается новая информация. Галлюцинации? Возможно. Но сконцентрироваться все равно чертовски трудно».

Кизи сетовал, что «доктора были совершенно не в курсе дела. Сами они ЛСД никогда не принимали, абсолютно ничего уразуметь не могли, да и в любом случае – словами этого не выразить.

Джей Стивенс, «Штурмуя небеса»

Непредсказуемые эффекты

В ходе исследований становилось всё более очевидно, что состояние, вызываемое ЛСД, имеет много специфических характеристик, чётко отделяющих его от шизофрении. Подход моделированного психоза критиковался клиницистами и исследователями-биохимиками как слишком упрощённый, и в конце концов, был отвергнут. И всё же, первые эксперименты с ЛСД показали исследователям, что в их руки попал крайне необычный и мощный инструмент для работы с сознанием. А некоторые яркие эффекты препарата привели к идее его применения в лечении психических недугов.

Например, частые случаи эйфории на ЛСД-сеансах наталкивали на мысль, что этот препарат может быть полезен в лечении депрессии. Однако действие психоделика оказалось менее предсказуемым, чем у известных в то время лекарств, что приводило к сюрпризам. Скоро выяснилось, что сам по себе приём ЛСД обычно вызывал углубление первоначального эмоционального состояния, а не эйфорию, и этот подход был оставлен. Ранние эксперименты с лечением алкоголизма также привели к неожиданному результату. Психиатры Хоффер и Осмонд, вдохновившись сходством между психоделическим трипом и алкогольным делирием, давали высокие дозы ЛСД пациентам-алкоголикам с намерением отвадить их от дальнейшего употребления алкоголя ужасами симулированной «белой горячки». Но как ни парадоксально, похоже, именно глубокие позитивные переживания ЛСД сеансов коррелировали с хорошими терапевтическими результатами.

Психолог и психиатр Станислав Гроф работал в то время в психиатрической клинике в Праге. Важным аспектом его работы с ЛСД являлся поиск типичных и обязательных фармакологических эффектов этого психоделика. Так называемые «инвариантные» свойства ЛСД, которые должны быть не связаны со структурой личности и не зависеть от внешних обстоятельств; они происходили бы в каждом без исключения субъекте, принявшем достаточную дозу вещества. К своему удивлению, после анализа записей о пяти тысячах сеансов, он не нашёл ни одного постоянного симптома. Изменение визуального восприятия можно было бы назвать типичным компонентом, но Грофу приходилось наблюдать сеансы с высокой дозой без всяких галлюцинаций. И даже мидриаз – расширение зрачков – мог в редких случаях отсутствовать.

Спектр эффектов, которые мог вызвать ЛСД, оказался огромен, но почти непредсказуем. Выяснилось, что содержание сеансов варьируется не только от одного человека к другому, но даже и у одного и того же человека два следующих друг за другом сеанса могут быть совершенно различными.

Станислав Гроф

Гроф сделал вывод, что необычная варьируемость ЛСД-переживаний в таком случае может быть объяснена только наличием нефармакологических факторов – таких, как личность субъекта и структура его бессознательного, влияние терапевта, предварительная установка и внешнее окружение. А значит, ЛСД можно расценивать как мощный неспецифический катализатор биохимических и физиологических процессов, происходящих в мозге. Он создает ситуацию, способствующую всплыванию у испытуемого бессознательного материала с различных уровней психики.

Роль этого инструмента в психиатрии можно сравнить с микроскопом в биологии или телескопом в астрономии: так же, как они, ЛСД не создает новых миров, но позволяет ближе рассмотреть те, что уже существуют.

Станислав Гроф



Эффекты ЛСД

Эстетические и психодинамические переживания

В книге «Двери восприятия» Олдос Хаксли на основе своего психоделического опыта заключил, что сознание является, скорее, не окном в воспринимаемую реальность, а старательным редактором ее содержания. Разум это «клапан понижения давления», писал он, который отсекает куда большую часть реальности, чем мы полагаем, иначе обилие информации оказалось бы чрезмерным для нас. Похоже, что все классические психоделики широко открывают этот клапан, устраняя фильтр, за которым от нас спрятана большая часть реальности, а кроме того – часть нашего собственного разума, отличающаяся от обыденного сознания.

Обычно первые эффекты, появляющиеся после приёма ЛСД, связаны с изменением в восприятии. Окружающие предметы теряют свои привычные очертания, становятся яркими, текучими, вибрирующими. Текстуры поверхностей, пятна на полу начинают напоминать экзотические ландшафты или морды животных. Оживает визуальное поле под закрытыми веками: цветные пятна превращаются в сложные движущиеся абстрактные узоры, вроде арабесок и мандал. Акустический канал восприятия тоже преображается: монотонный шум текущей воды или гудящих электроприборов может звучать как музыка. А иногда сенсорные сигналы в одних модальностях чувств вызывают отклик в других, создавая явление синестезии – тогда человек может видеть музыку или ощущать цвет на вкус.

Как правило, люди бывают очарованы и целиком поглощены этими явлениями. Но эстетические переживания – всего лишь поверхностный уровень ЛСД-трипа. Примечательно, что некоторые визуальные явления подобного плана можно вызвать физическими средствами. Например, механическим давлением на глазное яблоко или при интенсивном освещении стробоскопом.

Более интересно, что вскоре к наблюдаемым иллюзиям примешиваются эмоциональная окраска и смысловые значения. Бессознательный материал личности становится доступнее и немедленно начинает проявлять себя в интерпретации воспринимаемого. Например, человек может почувствовать, что абстрактные фигуры намекают на мягкий, теплый мир чувств удовлетворенного ребенка. Или могут переживаться как неприятные, тревожные, непристойные, агрессивные. Какими будут эти интерпретации, зависит от самочувствия человека в данный момент, а также от наличия или отсутствия скрытых конфликтов и подавленных эмоций. Часто они символически намекают на скрытую проблему или психологическую защиту.

Поскольку психологические надстройки и защиты снижаются, переживания человека затрагивают важнейшие воспоминания, эмоциональные проблемы, неразрешённые конфликты и подавленный материал различных периодов жизни. Они могут иметь форму повторного проживания травмирующих или приятных событий и пересмотр отношения к ним. Иногда они представляют собой сложную смесь фантазии и реальности. В целом, сознание проявляет признаки характерной качественной трансформации, подобно тому, как это происходит во сне.

Фрейд называл сновидения «королевской дорогой к бессознательному». Для психотерапевтов середины ХХ века, опиравшихся, в основном на психоаналитическую теорию, ЛСД-переживания пациентов оказались скоростной автострадой.



Психолитическая терапия

Психолитическая терапия, по сути, стала попыткой расширить традиционный психоаналитический подход к специфике проявлений ЛСД. Содержание самого опыта интерпретировалось почти так же, как содержание сновидений, использовались метод ассоциаций и анализ биографических данных.
Метод включал приемы небольших доз ЛСД (между 75 и 300 мкг) с интервалом в 1-2 недели. Число сеансов колебалось между пятнадцатью и сотней. В целом, процесс напоминал постепенное проникновение в психику, слой за слоем. Особый акцент делался на последовательном повторном проживании травматических эпизодов детства, связанным с эмоциональной разрядкой, рациональной интеграцией и ценными прозрениями.
Но определенные особенности работы с ЛСД потребовали некоторых модификаций обычных психоаналитических техник. Среди них – бόльшая активность со стороны терапевта, элементы помощи и ухода, более личный подход, иногда физический контакт и поддержка, психодраматическое соучастие переживаниям пациента, а также большая терпимость к поведению. Субъекты ЛСД могут иногда подолгу пребывать в молчании или, наоборот, кричать или издавать нечленораздельные звуки; они могут метаться и вертеться, садиться, становиться на колени, класть голову кому-то на колени, перемещаться по комнате, кататься по полу.

Скрытые черты и имеющиеся психогенные симптомы пациента под увеличительным стеклом ЛСД усиливались до карикатурности и становились очевидными как для терапевта, так и для самого пациента. Переживая их в преувеличенном виде, субъекты получали инсайты о сети бессознательных процессов, лежащих в основе их поведения. Иногда в ходе сеансов происходили поразительные психологические обращения, открывающие глубинные тенденции личности: робкий и чрезмерно вежливый в общении человек, после прекращения попыток самоконтроля начинал выражать значительную агрессию и враждебность; а воспитанный в пуританской семье пациент, чрезмерно склонный к стыду, аскетизму и ханжеству, испытывал явные сексуальные переживания и проявлял распущенность.
Было замечено, что эти проявления могут испытываться в форме эмоций, физических ощущений, мыслей и поведения, а также изменениями в восприятии: образ тела пациента, терапевта и всего окружения искажается в соответствии с актуальным переживанием. Так, превращение в хищника вроде тигра, льва, ягуара или черной пантеры может выражать сильные агрессивные чувства субъекта. Терапевт и другие пациенты могут иллюзорно превращаться в представителей инстинктивных тенденций субъекта: садистов, извращенцев, убийц или демонов. И наоборот, они могут представлять воплощения критических взглядов и видеться родительскими фигурами, судьями, полицейскими. В крайнем случае вся ситуация может трансформироваться в сложные сцены борделя, средневековых подземелий, зала суда или камеры смертников.

Иллюстрация из книги Станислава Грофа «ЛСД психотерапия». Иллюзорная трансформация терапевта. Здесь он становится садистским монстром, наслаждающимся причинением страданий пациенту. Ангельская фигура слева представляет осознание пациента, что пытки в конце приведут к духовному раскрытию. Замок справа отражает его смутное представление сцены средневековой пытки, которая ощущалась кармическим воспоминанием.
Излечение пациентов на психолитических сеансах происходило через повторное проживание ими эмоционально травмирующих событий из жизни, в ходе которого они получали ценные прозрения относительно своих бессознательных неадаптивных установок мышления и внутриличностных конфликтов. Достижение этих изменений в классическом психоанализе обычно занимает намного больше времени. Даже пациенты с серьёзным невротическими и психотическими симптомами, которым не помогала традиционная психотерапия, испытывали облегчение своих состояний или достигали выздоровления, возвращаясь к полноценной жизни в обществе.
И если бы ЛСД-переживания ограничивались психодинамическим уровнем, это могло бы послужить доказательством психоаналитической теории. Однако рано или поздно большинство пациентов переходили в области сознания, которые до сих пор не укладываются в рамки признанных научных концепций.