- Регистрация
- 27 Окт 2015
- Сообщения
- 5.309
- Репутация
- 2.234
- Реакции
- 11.825
Марафон
День первый.
Утро.
Я решил завести себе байбл. В него я буду писать все мои приключения.
Хотя, приключений у меня а самом деле маловато, но будет, наверное, приятно
перечитать все это когда-нибудь.
Итак, у меня было двое суток ремиссии. Старые дырки поджили, но
некоторые воспалились. Надо завязывать шмыгаться чужими струнами и давать их
кому попало.
Я так думаю, воспаляются они не из-за грязи, а от того, что у меня
вторая группа крови. А если у других торчков третья или четвертая --
происходит какая-то реакция. Несовместимость, что ли? Не знаю, как это по
науке называется.
Вчера я вырубил последнее, что мне не доставало. На помойке
полукаличной нашлось несколько терок. Не знаю, почему мудила Казбек-Талыб
Оглы (врач к тому же, как написано на личняке) их выкинул, но слава ему за
это! И не лень ему было ставить на них все колотухи, а потом вышвыривать в
помойку. Но именно на таких щедрых личностях и держится советская
наркомания.
Сейчас нарисую на каждой по две банки салюта и пойду вырубать.
Вечер.
Пишу уже ширнутый. А хули? Компоненты есть. Тяги -- хоть залейся. Да
еще и четыре банки прилипло. Вот я и замутил.
Клочкед и Блим Кололей моим винтом остались довольны. Они уже
съебались, падали вонючие, и увели с собой какую-то бабу. Баба хотела
остаться, но они ее увели, я им это припомню.
Мыслей в голове -- целый вагон. Они копошатся и разлетаются при моем
приближении, но многие удается схватить за хвост.
Например: надо изобрести бактерию, которая из сахара, или какой другой
поебени, делает винт. И запустить ее на хлебозавод. Она там все булки
нашпигует винтом и все будут эти булки хавать и торчать напропалую.
Или: вместо эфедрина в салют добавлять первитин. Сколько бы мороки было
меньше! И астматикам приятно. Приступ, там, они десяток капель примут -- и
прутся.
А вот еще: объявить конкурс "Лучший винт 88". Пусть каждый сварит по
полста кубов. А жюри, во главе со мной, винт этот будет ширять и оценивать
по стобальной шкале. У этого приход долгий, а у этого, как подушкой по
башке. У этого таска клевая и долгая, а этот прет, и все без толку. И так по
всем городам, где есть винтовые. А потом устроить показательные
соревнования. Номинации такие: отбивание (на скорость), варка (На
качественность) и самосад (тоже на скорость) и ширяние безмазового торчка
(чтоб могли веняк найти где угодно). А победителю -- бесплатная ширка в
течение года.
Или вот: сделать кооператив. А в подвале гнать винт и запаивать в
стекло. А на ампулах писать "дистиллированая вода", чтоб менты не доебались.
И продавать дешевле, чем у барыг. Тогда все торчки -- наши.
В общем, хуй с этими телегами, бабу хочется, аж жуть.
Интересно, почему когда втюхаешься хуй сжимается до размеров наперстка,
а ебаться хочется, как будто он стоит?
Надоело писать, пойду подрочу.
Второй день.
Утро.
Дрочил всю ночь. Кончил раза четыре. Устал, как сволочь. Вся постель
пропиталась потом, хоть выжимай.
Жрать не хотелось, ширнул остатки вчерашнего, впихнул в себя бутерброд.
Вроде получшело и голова прояснилась.
Надо идти добывать салют.
Вечер.
Только пришел. Жрать и спать не хочется. Сварил у Навотно Стоечко из
двух своих фуфырей на его компонентах. Заныкал еще два и отщелочил стендаля.
У Навотно Стоечко постоянные стремаки, варить невозможно. Он бегает по
квартире и ищет ментов в унитазе. Совсем съехал. Тусовка тоже стремная. Все
наблатыканные, пальцы веером. Крутых из себя корчат. Им Навотно Стоечко винт
торгует.
Винт получился хуиный. Резкий. Блатные вмазались, и довольны. Они же,
мудаки, не въезжают в тонкости винтоварения и шурупопотребления. Им надо что
бы в бошку ебнуло, а они и поперли буром.
Бабы были, но все разобраны. С блатными была такая телка! Пока варил,
весь искончался. Но она сразу упиздюхала как блатные втрескались. А на
другую у меня бы не встал.
Устал страшно. Пойду попробую поспать.
День третий.
Утро.
Опять не спал. Видел все сновидные глюки. Описать их невозможно, такое
наворочено, и все четко, будто в натуре происходит.
Помню, еду я на подаренном мне розовом "Кадиллаке" по Киеву и вижу
аптечный ларек. Я знаю, что в нем из-под полы торгуют салютом. Выхожу из
машины и ключи оставляю, причем чую, угонят ведь, но, думаю, успею. Но пока
я у ларька тусовался, "Кадиллак" угнали. Я за ним бегу, а они в меня из
"Калашей"! Я падаю, качусь, проваливаюсь в какое-то дерьмо.
Потом церковь под открытым небом, а на алтаре баба голая. Красивая,
молодая, в соку. Я подхожу и ссу на нее. А поп кадилом машет, благословляет.
Мы с ней ебаться только пошли, гроза. Ее похищают. А дальше такая муть, и не
вспомнить.
Сейчас попробую чего схавать и варить. Ибо готового нет.
Вечер.
Сварил ништяк. Пришел Блим Кололей с телкой, принес банку. Буду
отбивать то и другое.
День четвертый.
Утро.
Ночью Блим по заширке начал буянить и я его выгнал. Баба осталась.
Всю ночь она мне поднимала хуй, так и не поебались. Все опять в поту. В
комнате воняет, как в козлятнике.
Телку зовут Ира Недоеббб. Она непришейная. Из дому сбежала. Пообещала
пожить у меня.
Винта пока хватит, но надо доставать салюта. Туда и идем.
Вечер.
Ира Недоеббб в натуре ебанутая. Не смогла взять по терке и пришлось
съебывать на всех парусах из драги. На терке было сделано два, а она, блядь,
стала выпрашивать три. Вот и получили ни хуя. Хорошо, хоть терку вернули. Но
я все же вырубил, причем в драге, считавшейся безмазовой.
В общем, если сегодня не встанет, выгоню ее на хуй.
День пятый.
Утро.
Первый раз поспал!
И пока я спал, эта пизда украла винт, салют и половину компонентов и
съебала.
Хорошо, хоть выспался. Вид у меня посвежевший, вырублю. Да и заначка не
тронута. Есть что пустить по вене. А там не пропаду.
Вечер.
Вырубил. Сварил карбид.
Карбид -- тоже винт. Правда таска у него дебильная, но так ничего.
Пытался вызвонить кого-нибудь с телкой. Всех как хуем сдуло. Настроение
поганое. Иду в кровать.
День шестой.
Утро.
Не спал. Всю ночь рисовал на заморочке какую-то картину. Так завалил ее
деталями, что к утру получился сплошной синий лист. Все пальцы в чернилах.
В морозилке карбид отстоялся, стал нормальным винтом. Ширнул его на
рассвете. Таска уже почти прошла. Надо догнаться и идти по теркам.
Вечер.
Откопал пять терок. Средней паршивости. Сразу заполнил и взял три
пузыря.
Пока шоркался по драгам, познакомился с девицей, Ниной Хуеглоттт.
Смазлива, молода, грязна, но кичится своей честностью. Посмотрим. Все что
надо для варки, я заныкал.
День седьмой.
Утро.
Ебался всю ночь! Встал и ебля по кайфу.
Пока Нинка Хуеглоттт отмокала в ванне, сварил. Живого веняка на ней не
нашлось, все в дырках и старых дорогах, пришлось шмыгать в подмышку, там еще
чего-то оставалось.
Хуй сосет она классно. Правда, с утра свалила, но обещала звонить.
Голова с недосыпу гудит. Хорошо, что все пока есть. Пожрать -- и на
боковую.
Вечер.
Днем завалился Блим Кололей. Просил красного. Я не дал, сказал, чтобы
приносил банку. Он принес две и вместе с ними ораву в пять рыл малолеток.
Малолеток я поставил отбивать, сам сварил, ширнулся. Получился почти
без прихода, но тянет классно.
Малолетки не въехали, пришлось объяснять, что это действие чистого
первитина, без примесей всякой хуйни, которая и дает ломовой приход.
Свалили они заполночь.
Винта -- море. Делать не хуя. Завтра отдохну.
День восьмой.
Утро.
Не спал. Смотрел из окна в небо на звезды и спутники. В кустах
прятались ебущиеся акробаты на шестах.
Башка трещит, винта просит. Пол квартиры идет волнами. Я тоже.
Вечер.
Завалилась Ира Недоеббб, хотела ширнуться. Выгнал пинками.
Спрятавшись за шторой, слежу за ментами. Они, кажись, чего-то
подозревают, но я врубаюсь, что это глюк и стремопатия.
За день прошмыгал пять кубов. Осталось три. Надо в город.
День девятый.
Утро.
Поспал час или два. И то под утро. Винта не осталось совсем. Терки еще
есть. Жрать не охота. Иду доставать.
Вечер.
Вырулил две банки. Терок не осталось. Компоненты на исходе. Сварил.
Ширнулся с трудом. Ширяльный веняк затромбился. Нашел оборотку. Была целкой,
стала с фуфляком.
Пора отдохнуть.
День десятый.
Утро.
В ночи на ломках приперлась отпизженная Нинка Хуеглоттт. Мылась,
ширнул, выебала.
После ебли глядел в потолок. Горы, моря, деревья, как из окна поезда.
Стены корчили рожи.
Пора в ремиссию. Или просто отоспаться.
Вечер.
Зарядил Нинку Хуеглоттт за терками и салютом. Принесла.
Стендаля не хватало, позвал Клочкеда. Поделился, забрал квадраты,
свалил.
Все заебало. Пора завязывать.
День одиннадцатый.
Утро.
Ночью ширялся на кухне, пока Нинка Хуеглоттт спала. Утром мазались на
пару. Кругом сплошные глюки. Надо кончать с винтом.
Вечер.
Нинка Хуеглоттт притаранила все. Сварил шатаясь. Вмазался. Хочу спать
-- не могу! Пиздец!
День четырнадцатый.
Вечер.
Проспал почти трое суток. Сломался. Истощал. Когда не спал -- жрал.
Зато теперь все ништяк. Веняки поджили. Голова ясная никаких глюков не
видно. Рассудок трезв и на сердце приятственность.
Нинка Хуеглоттт агитирует завтра пойти по теркам, драгам и сварить.
Почему бы и нет? Я уже чувствую, как чешутся мои веняки, требуя новой
вмазки.
Главное, не входить в марафон и держать себя в руках.
День двадцатый.
Не сплю пятые сутки. Прошлой ночью ко мне ломились торчки и требовали
коки. Под обоями нашел гнездо каких-то мелких тварей. Раздавил. С потолка на
лицо постоянно падает штукатурка
Ночь, улица, фонарь...
Приснился однажды наркоману Чевеиду Снатайко страшный сон: Идет он по
знакомому городу.
Ночь, улица, фонарь... И нет аптеки!